Эдуард Бурда
Терки - первый Российский форпост на Северном Кавказе
Часть 1.
К середине XVI века социально-экономическая и политическая обстановка на Северном Кавказе складывалась в пользу России. В процессе распада Золотой Орды на ее территории появилось несколько независимых ханств-государств, из которых наиболее значительным было Крымское ханство. Крымские татары, совершая хищнические набеги на Россию и Украину, разоряли и опустошали населенные земли, мешали развитию торговли, задерживали освоение лесостепных и степных пространств в районах юго-восточной части Европы. Другим объектом для подобных разбойничьих набегов являлся Северный Кавказ. Здесь политика крымских ханов направлялась агрессивными устремлениями Турции на Ближнем Востоке, захватившей к тому времени весь Курдистан и подошедшей вплотную к Закавказью. В 1471 году Турция отняла у итальянцев крепость Тану-Азов и превратила ее в мощный укрепленный пункт с сильным гарнизоном. Для турецких султанов Азов стал опорным пунктом в упрочении их власти над степными просторами Нижнего Дона и Северного Кавказа. Далеко выдвинутая на север крепость позволяла держать в узде крымских и ногайских татар[1]. В середине XVI века туркам-османам удалось продвинуться и закрепиться на узком побережье Черного моря и создать там опорные пункты, превращенные в крепости: Сухум, Гагры, Суджук и Темрюк[2]. Эта военная удача разожгла захватнические аппетиты османских правителей, и они начинают вынашивать грандиозные планы захвата Северного Кавказа, Астрахани и Ногайских степей. Для осуществления этого плана Турция сделала ставку на окрепшее вассальное Крымское ханство. Влияние Крымского ханства на закубанских черкесов проявилось сразу же – началась насильственная исламизация адыгов. Ряд племен стали данниками крымского хана; кабардинцы и шапсуги сопротивлялись более 200 лет, а племя хегайковцев было истреблено полностью[3].
Центральный и Восточный Кавказ в это время представлял собой территорию, которую в той или иной степени контролировали кабардинские князья, простиравшие свои претензии вплоть до Каспийского моря.
Некогда мощные аланские княжества во время монголо-татарского нашествия были опустошены и обескровлены, и поэтому осетинские князья, отстаивая лишь независимость своих владений, были не в состоянии претендовать на расширение территорий влияния и конкурировать в этом вопросе с кабардинцами.
Вайнахские тейпы к XVI веку не обладали достаточно сильным политическим и экономическим весом и являлись в большинстве своем данниками князей Большой и Малой Кабарды[4].
При этом стоит заметить, что и среди кабардинцев не было мира – межродовые усобицы ослабляли их позиции в Восточном Предкавказье, тем более что здесь на политическую арену выходила новая сила, претендующая на доминирующую роль в этом регионе – кумыцкие князья.
Османские эмиссары на Северном Кавказе сделали ставку на потомков половцев, поддерживая их устремление на подрыв могущества своих кабардинских соседей. Отсюда и желание кабардинского князя Темрюка Идарова обрести могущественного сюзерена в лице Ивана Грозного, дабы сохранить своих вассалов и своих данников. Другой задачей было выстоять в противоборстве с шамхалом Тарковским, тяготеющим то к Турции, то к Персии. Исходя из этого, считаем вполне вероятным изначальное вхождение гребенских казаков на правах вассалитета в ту или иную военно-политическую систему кабардинских князей. Тем более, что казаки проживали на гребнях, разделяющих Малую Кабарду и вайнахов с одной стороны и примыкающих к кумыцким владениям с другой.
Выбор союзников для казаков был не случаен. Процесс исламизации в Кабарде только начинался, не все представители этого народа на тот период были мусульманами. Есть немало свидетельств того, что, приехав в Москву, уорки и уздени вновь принимали крещение[5]. Так, сын князя Темрюка, Салтанук, по его просьбе принял крещение, остался при дворе Ивана Грозного и позже играл видную роль при создании опричнины. Предпринимались попытки и упрочения христианства среди кабардинцев. Для этой цели в 1560 году Иван Грозный направил в «Черкассы по их челобитию воеводу… а с ним отпустил и попов крестианских…, а велел их крестити по их обещанию и по челобитью»[2].
Первый этап вовлечения гребенского казачества в сферу деятельности институтов российской государственной власти совпал по времени с вхождением в состав России Кабарды. В составе большого кабардинского посольства 1555 года, просившего о вхождении в состав России, были и казаки Притеречья, которые заявили о покорности царю Ивану Грозному и о даровании им царской милости. По преданию, царь пожаловал гребенцов рекою Терек, велел беречь и кабардинскую вотчину. Таким образом, пророссийская позиция казаков в этот период формировалась во многом под влиянием кабардинцев.
Отсутствие более ранних письменных свидетельств о пребывании гребенцов на Кавказе не говорит о том, что вольных казаков здесь не было. Как считает В.А. Потто, о них не было ранее написано «потому, что… часто смешивают с кабардинцами»[5].
В 1552 году в Москву прибыло первое кабардинское посольство во главе с князем Машуком, которое обратилось с просьбой о помощи в борьбе с крымскими татарами и турками. «Русское правительство положительно отнеслось к этой просьбе, тем более что она соответствовала планам политики Ивана Грозного на Северном Кавказе и объективно отвечала интересам государства»[2]. Следующее посольство из Кабарды в 1555 году вновь обратилось к Москве, «чтоб государь… дал им помощь на Турьского городы и на Азов и на иные городы и на крымского царя, а они холопы царя и великого князя и с детьми вовеки»[14].
Для оказания помощи кабардинцам в 1556 году были посланы отряды русских войск и казаков под командованием дьяка Ржевского и атаманов Данилы Чулкова и Ивана Мальцева. Совместными действиями они нанесли ряд поражений татарам и туркам и захватили два города Темрюк и Тамань[2]. Кабардинский народ торжественно встретил победителей, избавивших их «от притязания и хищничества иноплеменников»[22]. Эти временные военные успехи не избавляли от последующих угроз новых нашествий крымско-турецких захватчиков. Такая обстановка требовала постоянной помощи и пребывания русских войск на Северном Кавказе. Поэтому в 1557 году в Москву прибыло новое посольство от влиятельных кабардинских князей Темрюка Идарова и Тазрюта. Военный историк В.А. Потто в своей книге с восхищением говорит о кабардинском князе Темрюке Идарове: «Воинственный и предприимчивый, он являлся истинным представителем рыцарского народа и во многом напоминал собою русского князя Святослава. В походах он никогда не имел палатки, спал под открытым небом на войлоке, под изголовье клал седло и питался конским мясом, сам жаря его на углях. Князь никогда не пользовался выгодами нечаянного нападения, а всегда заранее объявлял войну, посылая предупредить о том неприятелей»[5]. Этому посольству удалось заключить военно-политический союз между Московским государством и Кабардой. Послы присягнули на верность России.
7 августа 1560 года скончалась первая жена Ивана Грозного Анастасия Романова, а в следующем 1561 году царь вступил во второй брак с дочерью князя Темрюка, известной красавицей Кученей. В Москве она была крещена и стала русской царицей Марией, это еще более сблизило Кабарду с Россией[4]. Спустя два года царь посылает в помощь своему тестю князю Темрюку войско под начальством Плещеева, в составе которого находились и казаки: «В Черкассы пришли… и с ним голова стрелецкая Григорий Враженский, а с ним стрельцов 500 человек, да 5 атаманов, а казаков с ними 500 человек…» Это летописное указание является первым свидетельством о пребывании русских служивых людей на Кавказе.
Опираясь на помощь Московского царства, князь Темрюк предпринял попытки к созданию единого централизованного государства на Северном Кавказе. Однако мероприятия Темрюка встретило сильное сопротивление со стороны ущемленных в своих политических и экономических правах кабардинских князей, значительная часть которых, в целях сохранения утраченных прав, не только ориентировалась на турецко-крымских захватчиков, но нередко даже приводила их в Кабарду для борьбы с центральной властью[2]. В 1563 году Темрюку удалось при содействии и поддержке русских войск разгромить своих политических противников и занять три города: Мохань, Енгирь и Кован. «А те городки, – доносил в Москву воевода Плещеев, – были шепшуковы-княжие, и люди тех городов добили челом Темрюку-князю, и дань Темрюк-князь на них наложил»[14].
Присоединение Кабарды к Русскому государству, борьба между кабардинскими владельцами и усиление русского влияния на Кавказе вызвали большое недовольство Оттоманской Порты и Крымского ханства. Стремясь любыми путями оторвать Кабарду от России, турки и крымцы усиливают на нее свои военные набеги, сопровождающиеся жестокими расправами над населением и опустошениями. Одновременно они совершают разбойные нападения на южнорусские и украинские земли.
Оказанная русскими войсками помощь была, по мнению Темрюка, недостаточной и он вновь обратился к Ивану Грозному с просьбой прислать на Северный Кавказ ратных людей и поставить на «Терки усть Суюнчи реки»[14] русскую крепость. В Москву для этих переговоров в 1566 году нелегально даже прибыл сын Темрюка князь Мазлов[23].
Весной 1567 года из Москвы были посланы на Северный Кавказ «для городового дела» воеводы Андрей Бабичев и Петр Протасьев «со многими людьми». В том же году они поставили на левом берегу Терека, против впадения в него Сунжи, первую русскую крепость на Кавказе. Она получила наименование Терки. Крепость была снабжена «вогненным боем», то есть пушками и пищалями. Гарнизон в ней держали царские ратные люди – стрельцы и пушкари. В охранной и разведывательной службе им помогали вольные терские и гребенские казаки.
Сооружение русской крепости на Тереке вызвало еще большее недовольство в правящих кругах Турции и Крыма. Обстановка накалялась настолько, что дело грозило войной между ними и Россией. Султан и хан направили Ивану Грозному несколько угрожающих посланий. В одном из них говорилось: «Да будет ведомо тебе, что мы намерены, разграбив твои земли, схватить тебя самого, запрячь в соху и заставить сеять золу»[23]. Для русского государства это было исключительно трудное время. На западе оно вело Ливонскую войну – сочетая одновременно боевые действия с Польшей, Литвой, Ливонией и Швецией за выход к Балтийскому морю. Воспользовавшись этим, султан и хан предъявили правительству Ивана Грозного требование: крепость Терки уничтожить, русские войска с Терека увести, черкасскую и астраханскую дорогу «отпереть» и даже «вернуть» им Казань и Астрахань. С Астраханью они намеревались установить прямую водную связь путем сооружения канала между Волгой и Доном. Занятием Астрахани Турция и Крым хотели навсегда закрыть русским выход к Каспийскому морю и Кавказу.
В подкрепление своих требований султан и хан предприняли весной 1569 года большой военный поход на Астрахань, во время которого пытались прорыть канал между Волгой и Доном. Подойдя к Астрахани и получив здесь известие, что на выручку последней движутся русские войска, турки с крымскими татарами поспешно отступили к Азову через Северный Кавказ. В степях на них напали кабардинцы, которые нанесли им значительный урон. Но положение после этого не только не улучшилось, но даже стало еще хуже. Оттоманская Порта усиленно вооружала крымских татар и угрожала самой Москве. В мае 1571 года крымский хан Девлет Гирей во главе 120-тысячной орды напал на Русь. Изменник князь Мстиславский послал своих людей показать хану, как обойти 600-километровую Засечную черту с запада. Татары пришли, откуда их не ждали, выжгли дотла всю Москву – погибло несколько сот тысяч человек. Помимо Москвы крымский хан разорил центральные области, вырезал 36 городов, захватил 100-тысячный полон и ушел в Крым; с дороги он послал царю нож, «чтобы Иван зарезал себя». Узнав о разорении Москвы, казанские и астраханские татары подняли восстание. Одновременно был произведен опустошительный набег крымских татар на Кабарду.
Во избежание нового столкновения с Турцией Иван Грозный дал турецкому султану и крымскому хану обещание срыть крепость Терки, а по окончании войны с Ливонией уступить им Астрахань. В 1571 году по приказу царя город «с Терка реки» был «снесен» и «разметан», а находившиеся в нем военный гарнизон и жители уведены в Астрахань[2].
Однако султан и хан продолжали настаивать на отдаче им Казани и Астрахани. Летом 1572 года крымский хан Девлет-Гирей, направляемый Турцией и при ее участии, со 120-тысячной конницей снова предпринял большой поход на Москву. Для отпора захватчикам Иван Грозный сумел собрать лишь 20-тысячную армию, в рядах которой помимо царских ратных людей сражались казаки атаманов: Михаила Черкашенина, Игнатия Кобякова и Юрия Тутолминуса. 28 июля огромная орда переправилась через Оку и, отбросив русские полки, устремилась к Москве – однако русская армия пошла следом, нападая на татарские арьергарды. Хан был вынужден повернуть назад, массы татар устремились на русский передовой полк, который обратился в бегство, заманивая врагов на укрепления, где располагались стрельцы и пушки, – это был «гуляй-город», подвижная крепость из деревянных щитов. Залпы русских пушек, стрелявших в упор, остановили татарскую конницу, она отхлынула, оставив на поле груды трупов, – но хан снова погнал своих воинов вперед. Почти неделю, с перерывами, чтобы убрать трупы, татары штурмовали «гуляй-город» у деревни Молоди. 2 августа, когда натиск татар ослаб, русские полки вышли из «гуляй-города» и ударили на обессилевшего противника, орда обратилась в паническое бегство, татар преследовали и рубили до берегов Оки – крымцы еще никогда не терпели такого кровавого поражения.
После этой блестящей победы вопрос об отдаче Казани и Астрахани был снят. А вскоре в Москву явилось новое посольство кабардинских князей во главе с братом Темрюка Камбулатом Идаровичем, в то время старшим князем в Кабарде. Они били челом «ото всей Черкасския Кабарды» и просили русское правительство поставить город «на реке Терке на усть Сунцы-реки» и прислать сюда войска, которые бы их защитили «от крымского царя и других недругов»[14]. В 1578 году царь послал на Северный Кавказ воеводу Лукьяна Новосильцева «со многими людьми и с огненным боем и плотников для городского дела», которые «на реке на Терке усть Сунцы-реки город поставили»[14].
Но и этот русский город просуществовал недолго – не более года. Поводом к его упразднению послужило следующее обстоятельство.
Осенью 1578 года крымский калга Адиль-Гирей с 25-тысячным войском шел через Северный Кавказ в Ширван для оказания помощи Турции, начавшей военные действия с Персией. Проходя мимо Терского города, он вынужден был просить у воеводы Новосильцева дороги, чтобы «Сеунчю реку от терских казаков перелести здорово». Воевода пропустил Адиль-Гирея в Персию, где войско его потерпело поражение, а сам он попал в плен. Когда же остатки крымского войска возвращались обратно, воевода Лукьян Новосильцев сам напал на них во время переправы у «Горячего колодезя», разбил их наголову и отнял у них лошадей.
Узнав об этом погроме крымцев, султан и хан в ультимативной форме потребовали от Ивана Грозного снести эту крепость. Для Русского государства это были самые тяжелые годы Ливонской войны. Поэтому, не желая доводить дело до войны с Турцией и Крымом, Иван Грозный в срочном порядке повелел «Терский город оставить»[25]. В 1579 году вторые Терки, не будучи еще достроены и заселены, были покинуты, а русские ратные люди выведены в Астрахань. Однако, как свидетельствуют источники, город Терки продолжал существовать и после своего официального упразднения. Он по-прежнему имел существенное значение, и вопрос о нем снова приобрел международный характер. Как явствует из объяснения царя Федора Иоанновича, переданного в Константинополе через посла Благоева в 1584 году турецкому султану Мурату, хотя из второго Терского города и были выведены ратные и другие люди, сам же город по усиленным просьбам кабардинских князей не был «снесен» и «разметан», а лишь спешно «оставлен»[14]. Но вскоре пустующую крепость заняли вольные терские казаки, превратив ее в свой главный оплот на Тереке[23]. На помощь себе, как гласит предание, они пригласили вольных казаков с Волги, с которыми у них поддерживалась постоянная живая связь[4].
Такой оборот дела явно пришелся не по душе Оттоманской Порте и Крымскому ханству, добивавшихся ухода с Терека и вольных казаков. Однако последние решительно отказались подчиниться этому требованию. Когда же османы и крымцы стали нападать на казаков, стремясь выжить их силой, то «… казаки не утерпели и с турскими людьми завоевались»[14]. Так, в 1583 году, когда войска османов под предводительством Осман-паши возвращались из Закавказья через Северный Кавказ, они подверглись нападению терских казаков в момент переправы через Терек и понесли серьезный урон. Место, где казаки разбили Осман-пашу, с тех пор стало называться Османовой дорогой, а место переправы – Османовским перевозом[14].
Не лишним при этом будет заметить, что казаков в их предприятиях во всем поддерживали жившие по соседству кабардинцы, чечено-ингушские и дагестанские народы. О совместной борьбе против иноземных захватчиков в своей челобитной, присланной в 1588 году царю Федору Иоанновичу, чеченский владелец Ших-Мурза Окоцкий сообщал: «Преж сево которые ваши государевы на Терке городы были, – и в те поры я с отцом своим Ушарым Мурзою тебе государю верою и правдою служили; и после того, как велел еси государь те городы (Терки) разорити, и мы тогда с твоими государевыми с терскими атаманы и казаки тебе служили и твое государево имя выславляли и х Турскому и х Крымскому не приставали, и им которые прямили и с тех с твоими государевыми казаками воевали»[26].
В дипломатических переговорах с русским правительством послы султана и крымского хана часто жаловались на вольных терских казаков, «постоянно разорение приносящих», а также на то, что они держат в плену многих знатных турок и крымчан[23]. В ответ на эти жалобы московское правительство обычно заявляло, что на Тереке, как и на Дону, живут «воры», «беглые казаки», «без ведома государева», и, что «хотя бы вы их всех побили, нам стоять за них нечего»[14]. Однако русское правительство поддерживало связь с казаками и оказывало им помощь вооружением и продовольствием. Между тем Оттоманская Порта вытеснила из Закавказья персидские войска. Одновременно султан и крымский хан замыслили поход на Астрахань.
Готовясь к захвату всего Северного Кавказа и стремясь прервать все усиливавшиеся связи его с Русским государством, султан решил поставить свои крепости на Тереке. Астраханский воевода Ф.М. Любанов-Ростовский доносил в Москву, что османы уже направили на Терек свое войско и что у них «для городового дела заготовлено… одного железа более чем на тысяче телегах»[26]. «А у турских де людей, – писал далее астраханский воевода, – та мысль давно была, …на Терке город было ставити»[27]. Над народами Северного Кавказа нависла реальная угроза порабощения. В этих чрезвычайно сложных условиях владетели Кавказа стали обращаться с просьбой о помощи к русскому правительству. В начале 1588 года в Москву прибыл сын старшего кабардинского князя Казбулата Айдаровича – Куденек и сын Темрюка – Мамстрюк, которые от «всей Черкасской Кабардинской земли» просили «для их обороны от Турсково и Крымского на Терке город поставити»[14]. При этом посланцы дали клятву, что если турки и крымцы вновь нападут на Терский город, они будут «с государевыми воеводоми за город стояти и битись с ними до смерти»[25]. В результате переговоров кабардинские послы были приведены к присяге, и в жалованной грамоте царь Федор Иоаннович обещал помощь и на «Терке-реке на устье Терском… есмя город поставити своим воеводам»[14].
Одновременно вопрос о строительстве крепости поднимают и кахетинские послы, прибывшие в Москву с просьбой от царя Александра о принятии Грузии «под свою царскую руку» и защиты ее от иноземных захватчиков. «Настали времена, – писал Александр царю Федору Иоанновичу, – ужасные для христианства, предвиденные многими боговдохновенными мужами. Мы единоверные братья россиян, стенаем от нечестивых. Один ты, венценосец православия, можешь спасти нашу жизнь и душу. Бью тебе челом до лица земли со всем народом; да будем твои во веки веков»[5].
Чеченцы, кумыки, аварцы и другие народы Дагестана также просили русское правительство восстановить русскую крепость на Тереке[23] и прислать сюда свои войска для защиты их «от всяких недругов» и «чтобы турские люди пришед на Терке города не поставили»[26]. Чтобы предупредить захват османами Северного Кавказа, московское правительство Федора Иоанновича направило на Терек свои войска. На этот раз было решено поставить город на новом месте – «на устье Терском», откуда легче поддерживать связь с Астраханью. С этой целью из Астрахани на Терек были посланы царские ратные люди и «ставившие города» воеводы Михаил Бурцев и Келарь Протасьев, которые возвели в 1588-1589 годах в устье Старого Терека, на его протоке Тюменке, примерно в пяти верстах от моря, новую русскую крепость. Она, как и предыдущие крепости, получила название Терки или Терский город. В первые годы после основания ее также часто именовали Тюменским городом[23].
Крепость имела вид острога, сделанного из дерева и земли. Она была снабжена артиллерией, а ее гарнизон в основном состоял из стрельцов, вооруженных ручным огнестрельным оружием – пищалями. Начало гарнизону и населению Терского города положили полторы тысячи стрелецких семей, переведенных сюда «на вечное житье» из центральных городов страны. А когда «из оных несколько вымерло», то было прислано еще 500 семей «переведенцев»[23]. Первым воеводой нового Терского города был назначен князь А.И. Хворостин, являющийся «подручным» астраханского воеводы.
Вновь построенный Терский городок стал важным центром транзитной торговли на Северном Кавказе. В Терском городке была своя таможня и три ряда купеческих магазинов, один из них для гилянской (персидской) торговли. Продовольствие для терского гарнизона, например, муку, иногда покупали в Кабарде и в Кумыцком (Тарки) районе. От кабардинских мастеров-оружейников получали кольчуги и сабли самого высокого качества. Таким образом, в 1588 году Москва утвердила свое присутствие на берегах Терека постройкой города-крепости, который стал важным военным и административным центром Северо-Восточного Кавказа.
В первой половине XVII века Терский город подвергся коренной перестройке и усилению. В этих работах принял участие голландский военный инженер Корнилий Клаусен. По его предложению город был укреплен насыпными валами и больверками. По свидетельству современников, Терский город имел в плане форму не совсем правильного прямоугольника, переходящего в трапецию[28].
Отличительной особенностью крепости Терки являлось отсутствие религиозных разногласий среди представителей гарнизона. Помимо большого числа воинских людей, составлявших его гарнизон, в нем проживало много других «терских жилецких людей»: русские и восточные купцы, стрелецкие семьи, разные кавказцы, мастеровые, ремесленники и ссыльные. Жили в городе и представители других социальных групп тогдашнего населения страны: работные и гулящие люди, бродившие по стране в поисках работы и лучшей жизни. А также вольные казаки, жившие в своих городках вблизи города-крепости. В конце XVI – начале XVII веков у стен Терского города, в его Заречной части, за рекою Тюменкой, образовалась Черкасская слобода, основанная кабардинским князем Сунчалеем Янглычевым. В 1590 годах возникли Окоцкая и Татарская слободы. Первая была населена чеченцами (большей частью окоченами), вторая – выходцами из Дагестана, главным образом кумыками, которых в те времена часто называли татарами. Вслед за ними образовалась Новокрещенская слобода, заселенная представителями народов Северного Кавказа, принявшими христианскую веру[14].
Кроме того, в конце XVI и первой половине XVII веков на Тереке неоднократно возводились так называемые Сунженские городки, служившие форпостом Терского города. Возводили их на левом берегу Сунжи при ее впадении в Терек, недалеко от «перевоза», где Сунжу пересекал важнейший северокавказский путь, шедший из стран Востока и Закавказья (через Дербентский проход) в направлении Крыма и Азова, а также проходил основной путь из Терского города в Грузию. Городки эти предназначались для охраны «перевозов» (переправ) через Сунжу и Терек от «приходу воинских людей», то есть турецко-крымских и персидских военных отрядов, а также других «всяких иноземцев». Здесь же, в Сунженских городках, находились царские целовальники для взимания «государевой перевозной пошлины» с проезжих купцов[14].
Однако Сунженские городки носили как бы временный характер. Они возводились только тогда, когда на Тереке были русские города, без военной поддержки которых они не смогли бы удержаться в этой «зело опасной» и беспокойной местности. Своих постоянных гарнизонов и жителей они не имели. Для несения охранной службы в них из терских городов наряжался воинский отряд во главе с каким-либо военачальником. Именно поэтому их называли «стоялыми острогами», где «стоят ис Терсково города головы в остроге»[14]. С точностью известны лишь три сунженских городка. Все они были построены в период существования третьего Терского города. Причем первый из них находился на левом берегу Сунжи, при ее впадении в Терек, на так называемой Кысыке, а второй – верст на 10 выше по Тереку, на одном из островов, недалеко от главной переправы через Терек. Последний третий острог был построен в середине XVII века и, как и предыдущие, просуществовал недолго.