Старый » Пт фев 23, 2018 3:47 pm
В мае 1657 г. казакам от «прикормленных людей» и перебежчиков, стало известно о прибытии в Азов калмыцкого посла. По словам которого калмыки не хотят быть более в русском подданстве и желают заключить мир с крымским ханом, чтобы идти войной на Россию и казачьи городки. Видя желание калмыков отложиться от России, азовский паша отправил их посольство в Крым, для дальнейших переговоров с ханом.
В Москве об этом стало известно из войсковой отписки отправленной казаками 9 мая, с легковой станицей атамана Прохора Иванова. Это известие обеспокоило Алексея Михайловича и 17 мая он отправляет на Дон грамоту: « … с изъявлением казакам похвалы за осадное сидение в Черкасском городке и отражение крымских мурз, … и за доставление вестей о намерениях калмыков отложиться от государя и заключить союз с крымским ханом, … о разведывании дальнейших намерений крымцов и калмыков».
В случае если крымцы и калмыки пойдут на Дон войной, царь призывал казаков « … промысл над ними чинить, сколько милосердный Бог помочи даст. Если же казаки узнают о моровом поветрии, в тех или иных местах, Алексей Михайлович, опасаясь возникновения эпидемии в Московском царстве, не велел казакам присылать свои легковые станицы в столицу, вплоть до зимы, когда с холодами моровое поветрие прекратиться. Пока же, он велел отправлять легковые станицы в Валуйки, откуда валуйский воевода, будет пересылать войсковые отписки в Москву.
1 и 4 июня вышедшие из Азова и нагайского улуса полонянники подтвердили известия о готовящемся походе азовцев, нагаев и крымцов на русские украины: « … есть де в Озове Крымчы многия люди, а готовятца итить воевать на Русь под Тор и Валуйку».
7 июня на Дон в Войско, из Астрахани с персидским караваном, прибыл для торга татарин Есиней. Он привёз казакам грамоту от астраханского воеводы Василия Ромодановского. В ней князь извещал донцов о том, что калмыцкий тайша Дайчин, бил челом государю, желая принять Российское подданство и прислал в Астрахань знатных аманатов. Ромадановский предупреждал казаков, чтобы те « … задору с Калмыками не чинили, и не воевались с ними». Казаки, заслушав грамоту в Кругу, приговорили: « … чтоб с Калмыки задору никакова не чинили, и из Войска отписку по горотком и в запольные речки от себя послали, а в отписке своей написали, чтоб казаки с Калмыками задору не чинили; а будет Калмыки задерутца, и им велели битца, от себя боронясь». Это известие несколько успокоило донцов, встревоженных появлением калмыцкого посла в Азове.
В Воронеж Е. Хомяков был отпущен казаками 2 июля 1657 г. 13 августа его струги были задержаны коротояцким воеводой Демидом Хомяковым. Связанно это было с известиями, что на Дону свирепствует моровое поветрие. Об этом мы узнаём из отписки воеводы Хомякова к царю, и отписки самого Жильца Хомякова: « … а мимо заставы меня, холопа твоево, с твоими государевыми ратными людьми не пропустили, а сказали, что на Дону моровое поветрея было в сентябре и в октябре и ныне есть, и для того з Дону ни каких людей пропускать не велено». Но в этой же отписке жилец опровергает слухи о моровом поветрии в Войске: «И на Дону, государь, морового поветрия не было и ныне нет, Бог дал смирно, а померли, государь, казаки, человек со ста и больши, кои были на приступе под Озовым, а не моровым поветреям».
В июле 1657 г. из Астрахани воеводой на Дон, была отправлена грамота. В не говорилось, о принятии калмыками русского подданства. Так же воевода, от имени царя требовал от Войска Донского не чинить им обид и разорений. Сойдясь в Круг, казаки относительно благосклонно приняли эту грамоту. Выполняя волю Круга, войсковой атаман разослал грамоты по всем казачьим городкам, с требованием не чинить калмыкам ни каких обид и задора.
Между тем положение на Украине с лета 1657 г., резко осложняется. Наладившиеся было отношения между Войском Донским и Россией с одной стороны и Украиной вновь обостряются. Уже тяжело больной гетман Хмельницкий, опасаясь за свою личную власть над Украиной и стараясь как можно больше выторговать привилегий для казачьей старшины из-за сближения России и Польши, вошёл в соглашение со шведским королём Карлом 10 и трансильванским князем Ракоци. Втроём они составили план раздела Польши, согласно которому, после победы Швеции в войне с Польшей, король Карл, становившийся шведско-польским королём, обязался признать Хмельницкого Удельным князем.
После смерти Хмельницкого, казачья старшина на Раде в Чигирине, избрала гетманом генерального писаря Ивана Выговского, сподвижника умершего гетмана. Генеральная Рада в Корсуне подтвердила этот выбор, приведший Украину к трагическим последствиям.
Летом 1657 г. в Войске стало известно о планах крымского хана идти на Украину и российские пограничные города. Стремясь не допустить этого, казаки, числом до 2000, осенью ещё дважды выходили в море. Морские поиски, как и весной, возглавил деятельный Корнила Яковлев. Донцы снова громили крымские берега и перехватывали торговые караваны. Несколько кораблей казаки потопили, ещё 5 взяли на абордаж, захватив на них запасы продовольствия и товары. В результате этих походов, татары и азовские турки были вынуждены отказаться от своих планов массированного вторжения в южные приделы России и Украины, держа войска в полной боевой готовности, для отражения внезапных ударов донцов.
Захваченные в плен татары, на расспросах говорили, что « … на государевы де украиные городы крымских людей приходу нынешним летом не будет», ибо « … только де им пойти на государевы городы, и в то де время бояца черкас и донских казаков приходу на Крым». Татары не зря опасались. Казачьи отряды, будто волки, кружили у их владений, ожидая благоприятного момента. Так атаман Лукьянов(Самаренин) с 60 казаками, ушёл в степь под Перекоп, для « … проведывания подлинных вестей». На пути к Перекопу, у Белого Колодезя, им встретились три бежавших из плена запорожца. На расспросе они сообщили донцам, что невдалеке стоит большой татарский отряд в 2000 сабель, « … что вышел ис Крыму Калга царевич, а с ним татар з 2000 человек, и стоит на Молошных водах, для оберегания от приходу их, Донских казаков и Запорожских черкас» на крымские улусы.
Узнав об этом казаки отправились в Запорожье, так как до Войска Донского было слишком далеко. Прибыв в Сечь, они призвали запорожцев к совместному походу на татар. Сечевики поддержали донцов и двинулись в поход под Перекоп: « … и пошло с ними Запорожских Черкас конных с полторы тысечи да в судах с 4000». Но по пути, один из запорожцев «перекинулся» к татарам, сообщив им о казачьем набеге. Узнав о предательстве и опасаясь засады, казаки не стали искушать судьбу и вернулись в Сечь.
Во время пребывания донских казаков в Сечи, к кошевому атаману Барабашу пришла грамота от гетмана Выговского, предназначенная для крымского хана. Её запорожцы должны были передать крымцам в «Ислям городок». В связи с чем была созвана сечевая Рада. На ней многие казаки обвинили нового гетмана и миргородского полковника в измене. Запорожцы кричали, что не хотят видеть Выговского гетманом и пойдут на него войной. Однако старикам удалось остудить горячие головы молодёжи. В итоге было решено отправить в Москву посланцев, с известием о сношениях Выговского с ханом.
Пробыв в Запорожской Сечи две недели, М. Лукьянов (Самаренин), со своим небольшим отрядом снова двинулся к крымским улусам « … бес Черкас один». Справедливо полагая, что татары, узнав об отходе днепровских казаков, утратят бдительность. По пути, у Чёрного колодца они обнаружили « … шлях татарский» - след большого татарского отряда шедшего в набег в сторону Полтавы. После двух дней преследования, казаки « … съехали тех татар на стану на степи» и « … били ночью». В ходе боя с превосходящим противником, 10 татар было зарублено, 5 взято в плен. Сами донцы потеряли 3 человек пропавшими без вести. Татары, напуганные ночной атакой, повернули назад, в Крым. Таким образом, их набег на Украину был сорван. На расспросе пленные показали, что шли « … на Русь для языков же». По их словам зимой, калга и нуредин хотят идти войной на государевы черкасские (украинские) города, ожидая для этого призыва польского короля.
В этом году несколько казачьих отрядов участвовали в русско-шведской войне. Так под г. Орешком (Нотебургом) вёл активные боевые действия казачий отряд походного атамана Дмитрия Свищева, численностью 500 человек. Кроме этого, эти казаки несли службу в Новгороде и Ладоге. Но по окончании её срока, они небыли отпущены воеводой Потёмкиным на Дон. Это вынудило их отправить в Москву челобитную на имя государя. В ней они писали, что в то время, пока они находятся на государевой службе сверх положенного, другие отпущены домой после похода на Ригу и зимуют теперь « … на Туле и в иных украинных городех у родителей своих в покое». Поэтому они просили Алексея Михайловича отпустить их на Дон. Чем закончилась эпопея этих донцов не известно. Известно другое: двое из шестнадцати казаков станицы, доставившей челобитную в Москву, были задержаны. Узнав о задержании своих товарищей, вновь отправили челобитную царю, прося его отпустить задержанных: «Царю государю … бьют челом холопи твои, донские казачишка низовые из Великого Новгорода полку столника Петра Ивановича Потёмкина, атоман Митка Офонасьев и всё войско донское – есаулы и рядовые казаки».
Прибывшие в Москву крымские послы, в который уже раз жаловались на казачьи разбои и разорения и требовали их прекратить. Алексей Михайлович обещал унять казаков, если татары, в свою очередь не будут грабить российские украины. Послы от имени хана это обещали. Царь, поверив ничего не значащим словам отправляет на Дон, Войску, грамоту с требованием к казакам жить с турками и татарами в мире и не задирать их.
Получив государеву грамоту, донцы, в своём ответе царю недоумевали, как можно жить в мире с теми, кто сам его регулярно нарушает: «В твоих государевых грамотах к нам писано, чтоб нам с турским и крымским ханом ни какого задора не чинить; и мы твоего царского повеления не преслушались, с азовцами помирились. Но они души свои потеснили, в миру и в правде не устояли, твою вотчину, Черкасский городок у нас хотели за миром и за душами взять, приходили к нам на приступ с приметом, и мы долгое время от них в осаде сидели и отсиделись, а приходили к нам от хана крымского многие мурзы с таманцами, с черкесами горскими, кабардинцами, малыми нагаями, темрюцкими и азовцами; да и теперь слухи приходят, что он хочет быть к нам со многими умыслами и на похвальбе, хочет твою государеву вотчину запустить, столповую реку Дон и верхние городки».
13 октября в Москву прибыла легковая станица атамана Сергея Васильева с войсковой отпиской. В отписке казаки писали государю, что на Дону, ни в том году, ни в этом, морового поветрия не было и нет. При этом они ссылались на стрелецкого голову Олимпия Волкова, бывшего по государевым делам на Дону: «И он, голова Алимпий Волков, едучи по Дону, а по твоей государевой вотчине, и по казацким юртам и по городкам, и в Войске в Черкаском городке у всякого чину людей спрашивал в Войске про моровое поветрие. И у нас, государь, того в Войске морового поветрия нет и не было».
Так же казаки ссылались на торговых людей из украинных городов: «И вели, государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … опросить у торговых людей, у Воронежских, и у Ельчан, и у Белгородцов, и у Волуйчан, и у Коротоячен про то небылое слово о моровом поветрии». В связи с чем донцы просили государя снять все заставы и свободно пропускать на Дон торговых людей с хлебными запасами, свинцом и порохом: «А ныне, государь и великий князь Алексей Михайлович … стоят по твоему государеву указу и по грамотам крепкие заставы во всяких местех з жестоким приговором, нихто, ни которой торговой человек не смеет без твоево государева указа ехать к Войску на Дон. … Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … пожалуй нас, холопей твоих, вели, государь, заставы свесть и к нам холопем твоим, запас пропущать, и свинец, и порох».
В тот же день царь, к которому по всей видимости, войсковая отписка попала минуя Посольский приказ, указал отписку сдать в Посольский приказ и снять заставы с Вяземской дороги. 2 же ноября он отправляет Войску Донскому грамоту о снятии в пограничных городах всех застав: «И мы, великий государь, вас, атаманов и казаков, пожаловали, заставы свесть и станичников ваших к нам, великому государю, к Москве пропускать велели».
1 декабря 1657 г. в Москву прибыла зимовая станица Михайлы Лукъянова (Самаренина) и есаула Максима Максимова, с войсковой отпиской и для переговоров о выдаче государева жалованья. В ней казаки сообщали государю о получении жалованья, присланного с Елисеем Хомяковым и атаманом Панкратом Степановым, и благодарили за его милость к ним. Впрочем, многие рядовые казаки и старшина, в Кругу высказывали недовольство.
Испытывая недостаток в продовольствии, казаки жаловались Алексею Михайловичу на крайнюю нужду в хлебных и боевых припасах, писали, что уже целый год на Дон не приезжают торговые люди из украинных городов. Хлебный запас, порох и свинец, купить им негде, и помирают они голодной смертью: «А нам, холопем твоим, с прошлого с 165 году и 166 год торговые люди с украинных городов, с Яльца, и с Воронежа, з Бела-города и с Валуйки ни с какими хлебными запасы, с порохом и свинцом не съезжали, а хлебных, государь, запасов купить негде, пороху и свинцу, помираем голодной смертию. … А мы, холопи твои, служим тебе с воды, да с травы, а не с поместий и вотчин».
В отписке говорилось о том, что летом и осенью казаки несколько раз отправляли в крымские и нагайские степи для получения «турских и крымских вестей» казачьи отряды. Несколько таких казачьих отрядов перехватили крымские чумбулы, шедшие за добычей и полоном в русские украины. « … сошлись с крымскими воинскими людьми, а те крымские люди шли под наши украинные городы, и милостью Божиею и нашим государевым счастьем, тех воинских людей многих побили, и языков поимали и что те языки, каких вестей вам объявили». Одного взятого у Овечьих вод в плен знатного татарина Уразлы агу, казаки отправили в Москву со станицей атамана Михаила Самаренина.
На расспросе в Кругу, Уразлы ага показал, что к крымскому хану прибыл калмыцкий посол Кашка, « … а присылали де калмыки своего посла Крымскому хану для миру, чтоб жить в любви, и в совете, и в миру вечном». Калмыки обязались, в случае нападения на крымцов, придти им на помощь всем своим войском. Для подтверждения договора, хан отправил вместе с калмыцким послом, своего, Белекча агу. Это известие не на шутку обеспокоило как Войско, так и Москву.
Кроме всего прочего казаки на расспросах в Посольском приказе, довели до сведения дьяков о многочисленных фактах участвия черкасского атамана Бердиченко, вместе с другими черкасами, в совместных с азовцами набегах на русские украины: Торец, Валуйки, Новый Оскол. По этому поводу, прибывшие в Москву станичники говорили: «А в Запорожье де живут черкасы люди непостоянные и худые: как увидят неприятельский приход и они многие изменяют и передаютца из Запорожья в Очаков, а з Дону в Озов, и в Озоеве черкас умножено, и учинён де у них в Озове черкаский атаман Бердиченок»; « … а из Азова де выходя, тот Бердиченок по речкам и под государевыми городами, под Волуйкою, и под Новым Осколом и под Торцом, государевым людям чинит многие разоренья шкоты». Так летом этого года, атаман Бердиченко с 300 черкасами и азовскими татарами, приступал к Валуйкам, где посёк 5 стрельцов.
Впрочем, это был не единственный случай массового перехода запорожцев на сторону турок. Так в 1638 г., во время Адахунского сражения, когда турецкий флот запер запорожские чайки в заливе, многие казаки перешли на сторону турок. Причём они не просто сдались, а перебили и повязали часть своих товарищей, не желавших сдаваться и стремившихся не допуститьсдачи в плен других: « … видя, что им детца негде, убояся, начали перемётываться к крымскому царю и туркам».
1658 год. 14 января Алексей Михайлович рассмотрел войсковую челобитную, привезённую зимовой станицей атамана Михаила Лукьянова (Самаренина). В ней казаки, по обычаю, просили царя пожаловать их жалованьем: « … чтоб нам, холопем твоим, голодною смертию не помереть и твоего государева Черкаского городка, реки Дону, от твоих государь, супостат бес пороху и без свинцу впусте не покинуть и розно не розбрестися и твоего царского богомолия неверным на поругание не отдать».
В связи с тяжёлым экономическим положением страны, усугублённым войной с Польшей, решение о посылке государева жалованья на Дон, было принято 1 марта. Царь указал отправить донцам « … своего государева жалованья 1000 рублёв, да другую 1000 рублёв за хлеб, да зелья ручного тритцать пуд, да пушечного тритцать пуд, да свинцу 50 пуд». Сопровождать жалованье Войску Донскому было поручено воронежскому дворянину Савелию Фомицкому (Хомицкому).
Кроме жалованья, царь велел боярину Ивану Милославскому и окольничему Родиону Стрешневу отправить Войску на Дон, на двух телегах « … церковную утварь, под иконы и под церковные двери, и под попа который с ними на Дон с теми образы едет».
Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович, 9 марта 1658 г. отправил на Дон грамоту « … с изъявлением похвалы за поражение одержанное в степи крымскими людьми, шедшими под украинные города; с посылкою жалованья и о доставлении дальнейших вестей. В ней царь благодарил Войско Донское за истребление крымских татар и извещал казаков о посылке им своего жалованья: « … денег 1000 рублёв, да на хлебные запасы деньгами 1000 ж руб.; пушечных запасов: 30 пуд зелья ручного, 30 пуд. зелья пушечного, 50 пуд. свинцу». Столь малое жалование объяснялось трудным экономическим положением страны, все ресурсы которого направлялись на войну с Польшей. Жалованье из Воронежа на Дон, сопровождал дворянин Савелий Фомицкий (Хомицкий) и зимовая станица Михайлы Самаренина.
17 марта Алексей Михайлович отправляет на Дон ещё одну грамоту о посылке Войску жалованья с дворянином Савелием Фомицким и зимовой станицей атамана Лукьянова и есаула Максимова.
1658 г. Приемник Богдана Хмельницкого, гетман Выговский, повёл открытую антироссийскую политику, чем окончательно восстановил против себя Войско Донское. Заключённый весной 1658 г., Годяцкий договор с Польшей и Крымом, по которому поляки признавали Великое княжество Русское в качестве вассального государства. Мир с Речью Посполитой, столь нужный Москве, в одночасье рухнул. Выговский вновь, как и Хмельницкий, запросил помощи у крымского хана, но теперь уже против России.
Однако далеко не всё запорожское казачество признало нового гетмана и его антироссийскую политику. Запорожская Сечь, более тяготевшая к Дону и Москве, фактически отложилась от Великого княжества Русского. Взбунтовался полтавский полковник Мартин Пушкарь. Соединившись с кошевым атаманом Барабашом, он дал не счастливое для себя сражение под Полтавой, где был разбит оставшимися верными Выговскому казачьими полками.
Алексей Михайлович, узнав об этом, велел своим воеводам привести Выговского и казачью старшину к покорности, чем разрушить тройственный союз Украины, Польши и Крыма. Как писал историк Е. Савельев: «Тут только русский царь и бояре сбросили с себя личину политической двойственности и открыто сознались, какую великую роль играло донское казачество в борьбе с Крымом и Турцией, сокрушая их могущество одними своими силами». Получив государево жалованье, Войско снарядило 56 малых стругов с экипажем 1000 человек. Казакам удалось подстеречь в районе донского гирла турецкий конвой и разгромить его, взяв на абордаж два корабля.
Другая часть донцов пошла в степи, под шляхи и броды, для устройства засад и истребления мелких татарских и нагайских отрядов, стараясь узнать от пленников, когда крымский хан поведёт свою орду на помощь гетману Выговскому. Впоследствии эти казачьи отряды перехватывали и уничтожали татар и нагайцев, возвращавшихся из набега на Россию. Кроме этого под Азов, «для языков», был послан усиленный отряд войскового есаула Екима Барсукова. Он разорил азовские посады и рыбные ловли азовцев и захватил несколько «языков».
5 мая 1658 г. Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Корнилы Яковлева и есаула Ивана Медведева, с войсковой отпиской. В ней казаки извещали государя, что согласно его указа от 2 ноября 1657 г., взять языков как только крымское и калмыцкое посольства отправятся в калмыцкие стойбища, они решили их перехватить и погромить: «И по твоему государеву указу, холопи твое, Донские казаки, Войским, служа и радея тебе, праведному и великому государю, по шляхам и перелазам залегали, и Божиею помощию и твоим царским счастием, сколько милосердный Бог помощи подал, Крымскова и Калмытцкова посла погромили, и на драке побили, и языков побрали, апреля в 2 день».
На расспросе, под пыткой, крымские и калмыцкие пленники рассказали, что калмыцкий тайша отправил своё посольство к крымскому хану, чтобы тот помог калмыкам и союзным им едисанским татарам, завоевать Астраханское царство и брать с московского царя дань. В результате переговоров калмыки и татары договорились в случае необходимости оказывать друг другу военную помощь в борьбе с Россией. Одного из пленников, Яныпая, казаки отправили в Москву со станицей Корнея Яковлева.
23 мая Алексей Михайлович рассмотрел войсковую челобитную, в которой казаки просили царя пожаловать их пушками: «Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … пожалуй нас, холопей своих, своим государевым жалованьем пушками для того, что мы, холопи твои, построили в твоей государевой отчине, в Черкаском городке вновь две башни, а в тех башнях по три боя пушечных: было бы чем нам, холопем твоим, боронитца от твоих государевых недругов».
30 мая караван судов с государевым жалованьем прибыл в Главное Войско, где был торжественно встречен казаками. В этот же день из похода под Азов вернулся войсковой есаул Еким Барсуков с казаками и взятым в плен турком. На расспросе в Кругу, турок под пыткой показал, что крымский хан собирается идти в поход на Русь во время страды, « … в жнитовную пору, на сноп». Азовцам же хан велел идти к руским украинным городам « … вперёд для языков».
Узнав об этом, Войско решило проверить полученную информацию и отправило 1 июня, по нагайской стороне казаков и юртовых татар для взятия языков. В верховьях Маныча те обнаружили татарскую сакму: «А по смете де тех Татар сотен с пять, и болши, а пошли де Татарове вверх по Дону, на Русь». Однако сакма была старая и казаки не стали преследовать непреятелей.
4 июля царь указал окольничему Пушкарского приказа князю Дмитрию Долгорукому и дьяка Андрею Галкину, послать на Дон из Тулы, казакам « … шесть пушек железных, каковы им надобны, да к пушке ко всякой по сту ядер железных».
5 июня в Войско пришли две бежавшие из Азова женщины «Литовского полона». На расспросе в Кругу они рассказали, что крымский хан, весной отправил в Азов одного из своих полководцев, « … и тот Крымский бей посылал сына своего. Озовского бея под Войско для языков, а с ним посылал Озовцов многих Татар. И тот бей с Озовцами на Дону в Собачей коловерти поймали государевых торговых людей многих, бударщиков Воронежцов и иных городо; и тех де языков, государевых людей, привели в Озов». Позже, взятые в плен россияне, из Азова были отправлены в Крым, к хану. По словам полонянниц, турки укрепляют Азов и собираются вскоре идти с нагайцами и кабарницами войной на русские украинные города по обоим сторонам Дона.
Немногим позже, 9 июня, несколько возвращавшихся в Войско казаков, заметили переправляющихся через Маныч татар: « … а тех де татар с тысечу и больши, перелазят через речку Маныч и идуть де те Татарове возле реки Дону в Русь под ево украинные городы, под Воронеж, под Усмонь, под Козлов, под Танбов и под иныя городы».
16 июня из похода в Войско возвратились казаки и юртовые татары, вышедшие из Черкасского городка за Языками 1 июня. Они привели с собой двух пленных татар и многих русских пленников, вышедших и освобождённых из неволи. На расспросе в Кругу, они рассказали, что весной, на Великий пост, гетман Луговский (Выговский) присылал крымскому хану послов, с просьбой помочь ему татарской коницей в междуусобной войне с полтавским полковником Мартином Пушкарём и кошевым атаманом Барабашом. Это предложение оказалось как нельзя кстати хану и он немедля отправил в нагайские улусы своего сына Салтана: «И Крымский хан послал сына своево Салтана к Бальшому Нагаю для Татар, и тот ханов сын Салтан взял с собою мурз и Татар: Озовцы, Нагайцы, Кобордынцы, Тамманцы пошли по Нагайской стороне в Русь на розные статьи, под ево государевы украинные городы войною».
По дороге в Войско казаки наткнулись на татарскую сакму, по которой прошло не менее 1500 конницы, шедшей предположительно на Воронеж, Тамбов и Козлов. Савелий Фомицкий, узнав об этом, отправил 17 июня в Воронеж воеводе Ивану Кушелеву предупреждение о татарском набеге.
22 июня царь отправляет на Дон, Войску грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за поиски их над неприятельскими людьми в степи». А так же он сообщал о своём решении послать донцам пушки: «И мы, великий государь, пожаловали вас, велели послать к вам на Дон шесть пушек железных, да к тем пушкам 600 ядер, а те пушки и ядра указали мы, великий государь, с Тулы к вам отпустить до Воронежа по зимнему пути, а с Воронежа, на весне водою, с станичники вашими».
5 июля из Азова в Войско бежало два невольника: запорожский казак Михаил Черкашенин и горский черкес Онтонох. На расспросе в Кругу они рассказали, что крымский хан в июне отправил по призыву турецкого султана, на войну против поляков одного из своих мурз с 7000 конницы. Вскоре после этого, с основным войском двинулся и он сам. Одного из своих сыновей хан, с частью конницы отправил в поход на русские украинные города. Азовский бей Муртаза, очевидно по приказу султана или хана так же вышел из города, став в засаде у Собачей коловерти.
17 июля казаки гулебщики, бывшие на охоте, сообщили, « … что те Озовцы пошли по Крымской стороне в Русь, тысечи с полторы и больши, а чаять де их приходу под ево государевы украинные городы, а иные де Татаровя многие люди стоят в Собачей коловерти».
Тем временем, большой татарский отряд, возглавляемый сыном крымского хана (очевидно Сунель Гиреем), насчитывающий более 8000 всадников, совершил опустошительный набег на Тамбовский уезд. В Войске об этом стало известно от бежавшего из татарского плена тамбовского крестьянина села Конобеева, Фёдора Подзорова, пришедшего в Вёшки. « … а всех де Татар тысечей с восьм, и больши, разныя люди: Озовцы, Нагайцы, Кобордынцы, Таманцы, Колмыки, Черкасы и Руския люди и Охреяны. А стоят де они в розных статьях по речках: по Хопру, по Елани, по Камышенки, по Тулучеевой, и по Бетюку и по иных речках».
Крымцы, разбившись на чамбулы « … сот по пяти, и по шти (шести), и по осьми, и тысечи», принялись грабить тамбовские окрестности. Вскоре от этого войска отделилось 600 татар. Переправившись через речку Казанку, они пошли с полоном на Азов. Оставшиеся татары, « … и покормя лошедей, опять же хотят идти под его государевы украинные городы: под Танбов, под Козлов, под Усмонь, под Воронеж, а говорят де Татарове, что быть им под украинными городами до зимы». Опасаясь набега на Вёшенский городок, казаки выставили на их пути заслоны и отправили отписку тамбовскому воеводе.
Но как говориться, беда одна не приходит. 26 июля в Войско, на лодке с вестовой отпиской, из Кагальницкого городка прибыл казак Исай Осипов. В отписке кагальницкие казаки сообщали, что к ним с известием приехали два иловлинских казака, бывших в Царицыне. Они сообщили о переправе калмыков через Волгу выше Царицына: « … а шлях де тех Колмыков бит до черна вёрст на пять и больши». Это не на шутку встревожило казаков.
Однако тревога на этот раз оказалась напрасной. 5 августа из Астрахани, Доном, возвращался отряд казаков в 20 человек, возглавляемый сыновьями известных донских атаманов, Осипа Петрова и Павла Чесночихина. Выполнив войсковое поручение, казаки в Терновом городке узнали, « … что де Колмыки, многия люди воротились назад и перелезли через Волгу на ту сторону, а иные де Колмыки, многия люди пошли вверх по Волге на две статьи (двумя отрядами)».
30 июля Войско Донское отправило в Москву войсковую отписку о получении казаками государева жалованья у дворянина Савелия Фомицкого. В ней донцы благодарили Алексея Михайловича за его милость и обещали ему служить верой и правдой. А так же сообщали об отпуске Фомицкого в Воронеж.
30 августа в Москву прибыла легковая станица атамана (есаула)Найдёна Фёдорова с войсковой отпиской и турком перебежчиком из Азова Сеином Смаилевым. На расспросе Сеин рассказал о посылке крымским ханом весной этого года посланцев « … в Каборду, и во все Нагаи, и по улусам меньшого царевича Сумель Гирея салтана, а писал де с ним, чтоб все Татаровя в войну были готовы, а шли б в войну, хто может в войне быть, о дву конь; а будет де хто в войну не пойдёт, и тем де быть казнённым смертью, а идти де, государь, по твои государевы украинные городы войною». Впоследствии турка перебежчика было велено отправить в монастырь, где и крестить его: « … выезжего Турченина Сеимка (Сеинка) Смаилева отдать в Чюдов монастырь под начало и крестить ево в православную христьянскую веру греческого закону, и кормить и поить, против прочих подначальников».
В сентябре Алексей Михайлович отправляет Войску Донскому благодарственную грамоту за доставку крымских и турецких вестей, а так же турецкого перебежчика Сеина Смаилева, присланных с атаманом Найдёном Фёдоровым. Царь призывал донцов верно ему служить и впредь присылать станицы с вестями.
В этом же 1658 году Войско отправляет в Москву отписку с челобитной, в которой говорилось, что по различным причинам из России на Дон не поступает хлеб и прочее продовольствие. Отчего многие «иноземцы»: турки, татары, греки и персы, присоединившиеся к казакам в прошлые годы, собираются «от великого голода и нуж расходиться по своим землям». А так же, по словам казаков, немало их собратьев собираются уходить в украинные города.
Осенью Войско Донское отправило в Москву зимовую станицу Наума Васильева, с отпиской « … о турских, и о крымских, и о нагайских вестях», и для переговоров о посылке на Дон государева жалованья. С этой же станицей Войско отправило в Москву челобитную, в которой говорилось, что по различным причинам из России на Дон не поступает хлеб и прочее продовольствие. Отчего многие «иноземцы»: турки, татары, греки и персы, присоединившиеся к казакам в прошлые годы, собираются «от великого голода и нуж расходиться по своим землям». А так же, по словам казаков, немало их собратьев собираются уходить в украинные города.
В числе прочих казаков зимовой станицы был и казак Степан Разин, будущий предводитель казачье-крестьянского мятежа. По дороге в Москву Разин заболел и был оставлен на лечение в Валуйках. Выздоровев, 17 декабря он был отпущен воронежским воеводой Иваном Языковым в Москву.
В качестве языка в Москву, казаки привезли турка «Сеитка Гаджиева». В своей отписке казаки били государю челом, прося пожаловать их « … государским жалованьем, хлебными и пушечными запасы», жалуясь на свою скудость и голод на Дону. Кроме этого, казаки везли в подарок Алексею Михайловичу два шитых золотом чепрака, очевидно трофейных. В Конюшенном приказе, торговый человек Ерофей Харитонов ценил чепраки в 120 рублей.
По пути в Москву, в Каширском уезде, казачья станица решила заночевать в строящейся деревне дворянина Данилы Карпова: « … и мы, холопи твои, в тое их деревню на речке, на Вышане взъехали на двор крестьянской ночевать, чтоб з стыди ночною порою не позябнуть». Однако их не пустили на ночлег и донцы разбили лагерь у леса, ни как не ожидая нападения. Тем временем Данил Карпов, собрав слуг и крестьян, внезапно напали на казачий лагерь: «И те Даниловы дети Карпова, приехали к нам, холопем твоим, на стан с людьми и со крестьяны своими, учали нас, холопей твоих бить и грабить». Казакам с трудом удалось отбиться от нападавших и впоследствии они били государю челом, прося наказать напавших на них каширцев и возместить все убытки.
В Москву зимовая станица атамана Наума Васильева прибыла 28 ноября, где была благосклонно встречена в Посольском приказе. После жалобы казаков на каширского дворянина Карпова, царь 3 декабря указал прислать того в Москву для разбирательства.
1659 г. 12 января Алексей Михайлович рассмотрел привезённую Наумом Васильевым войсковую челобитную о посылке государева жалованья. В ней казаки сетовали о неполучении Войском в течении трёх лет хлебного жалованья, и что « … по напрасному оболганому слову на нас по многим твоим государевым украинным городам во всё лето воеводы и заставы к нам на Дон торговых людей ни водою ни степью не с какими запасы не пропускали».
Сообщали, что этим летом в Главное Войско « … с весны приходило к нам торговых людей з запасом только будар з десяток и продавали нам запас Большою дорогою ценою: мешечик муки ржаной их торговой в полтора четверичка Московских в два рубли, сухари по той же цене, а пшена мешечик в три рубли». С 15 же августа, по 20 октября, в Войско не пришла ни одна будара. В связи с чем казаки просили государя пожаловать их « … своим государевым жаловоньем, денежным и хлебными запасы, и порохом, и свинцом, и сукнами». В противном же случае они грозились покинуть Дон, «государеву отчину».
В тот же день думный дьяк Алмаз Иванов, по указу царя, отдал распоряжение в Приказ Большого дворца, отправить весной на Дон три тысячи четвертей хлебных запасов, из городов находящихся в его ведении. Позже, в феврале, 2000 четвертей было велено отправить в Воронеж из Тамбова и Тамбовского уезда: «Ис Тонбова отпустить на Дон хлебных запасов 2000 чети муки ржаные, а суды под ту муку велено делать в Козлове». Ещё 1000 четвертей ржаной муки, царь велел отпустить из шатцких дворцовых сёл, а так же 1000 четвертей из других украинных городов: « … с Воронежа 300 чети, с Ельца 250 чети, с Козлова 250 чети, из Доброво 100 чети, из Сокольского 100 чети».
27 января царём была рассмотрена очередная Войскова челобитная о посылке на Дон государева жалованья, аналогичная первой, от 12 января, и Алексей Михайлович « … пожаловал Донских казаков, велел им послати 100 пуд зеья ручного, 100 пуд зелья пушечного, 100 пуд свинцу». Сопровождать государево жалованье был назначен воронежский дворянин Савелий Фомицкий, уже сопровождавший его в прошлом, 1658 г.
Так как пушки, полученные в Туле у мастера Аврама Игнатьева, не имели лафетов, царь велел воронежскому воеводе изготовить их в Воронеже: «А как те пушки на Воронеж привезут, и под те пушки на Воронеже под них сделать станки».
18 февраля Алексей Михайлович отправили воронежскому воеводе Яковлеву грамоту с извещением о посылке им жалованья донским казакам и повелением подготовить суда для отправки хлебного запаса, пороха, свинца, пушек и ядер в Войско Донское. Перед отбытием государева жалованья, воеводе было велено отправить двух или трёх казаков на легком струге в Войско, для извещения донцов.
19 февраля царь извещает Войско Донское грамотой о посылке жалования, в сопровождении дворянина Савелия Фомицкого и зимовой станицы атамана Наума Васильева. А так же призывает казаков сообщать турецкие и крымские вести легковыми станицами: «А что у вас учнётся делать и что каких вестей проведаете, и вы б к нам, великому государю, о том, писали в лёхких станицах, чтоб нам про всякие вести было ведомо».
Время от времени, казаки призывали уходить с собой на Дон людей всякого звания, да и многие россияне сами уходили с донцами, что вызывало конфликты и жалобы царю. Так в феврале 1659 г. стрелецкий пятидесятник Любим Максимов, бил челом государю, о выдаче ему «проезжей» грамоты до Воронежа, для сыска бежавшего с казаками его холопа, крещённого турка Боярона Ахматова (в крещении Ивана Фёдорова). По словам Максимова, некий казак Степан (не Разин ли?), подговорил Ивана Фёдорова идти вместе с ними на Дон, и тот уехал с донцами в Воронеж, прихватив (опять же по словам пятидесятника) 215 рублей из его лавки.
24 февраля Максимову была выдана грамота для поимки бежавшего «турчанина». Такая же грамота была отправлена и воронежскому воеводе Кушелеву. Впрочем за беглецом отправился не сам пятидесятник, занятый на службе, а посадский человек Пётр Фёдоров и Терентий Иванов. Чем закончилась эта история, мы увы, не знаем.
В начале марта в Москву прибыли 50 казаков атамана Дмирия Свищёва и есаула Киприана Иванова, нёсших службу «на Свейском рубеже». Казаки били государю челом об их отпуске на Дон. 10 марта Алексей Михайлович « … опжаловал Донских казаков, которые были на его, великого государя, службе от Свейского рубежа, атамана Дмитрия Свищёва с товарыщи, пятьдесят человек, велел дати своего государева жалованья в дорогу на корм по рублю человеку Новгородские чети из доходов». В тот же день, в Посольский приказ, дьяку Алмазу Иванову, было указано отпустить донцов на Дон с воронежцем Леонтием Павловым.
11 марта атаману Свищёву была выдана царская проезжая грамота, с повелением к воеводам и всем приказным людям « … велеть их по городом пропущать везде без задержанья», а из Воронежа отпустить весной, « … как лёд вскроетца, в судах». А так же государева грамота Войску Донскому, « … о возвращении на Дон казаков Дмитрия Свищёва с товарищами после службы на Свейском рубеже».
18 апреля Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Емельяна Свешникова и есаула Филиппа Артемьева с войсковой отпиской. В ней казаки извещали царя о том, что 15 апреля в Войско пришёл « … в Черкаской городок с Крымские стороны из-за Молочных Вод, из Нагайских Урумбетевых улусов полоненик Запороской казак, и в распросе сказывал нам, холопем твоим, что будто де Крымские и Ногайские воинские люди многие пошли на твои государевы Литовские украинные городы войною, к Луговскому (Выговскому) на помочь». Сам же крымский хан с сыновьями хочет идти на русские украинные города, а куда не известно. Эти сведения подтвердили пришедшие в Войско из Нагая и Кабарды, ещё три бежавших невольника. По их слова, хан пойдёт на Россию по крымской стороне Дона, а нагаи, по нагайской.
Весной 1659 г., по решению Круга, Войско отправило на Крымскую сторону конных казаков для вестей: «И те наши козаки дождалися на реке на Самаре на вольном броду многих воинских Крымских людей Кая – бея мурзу с мурзами, а с ними было Крымских воинских людей три тысечи. … И Божию милостию … те наши козаки тово Кая – бея мурзу с товарыщи погромили, и многих Крымских воинских людей побили и языков поимали».
Согласно другому источнику, 20 донских казаков на реке Кальчик, что недалеко от Волчьих вод, соединились с 30 городовыми казаками черкасами, вышедших из Царёва-Борисова «для промыслу». Казаки решили объединить усилия и отправились на Вольный брод реки Самары, где и устроили засаду. Вскоре к броду подошло 300 конных татар Кая – бея и стали переправляться на другой берег. Донцы и черкасы внезапно - «беззвестно» напали на степняков во время переравы « … в те поры как они перевозились через речку Самарь». Открыв из ружей огонь в упор, они « … убили татар на берегу 20 человек», « … да в воде как они … побежав поплыли через реку на другую сторону, из ружья побили многих татар». «В языках» было взято три человека, многие татары, поддавшись панике, утонули в реке, оставшиеся в живых рассеялись и побежали в Крым.
В результате «погрома» казаки захватили 200 лошадей и «отгромили» столько «добре много», что всего « … поднять и везть с собой не могли». Взяв лучшее и «пометав» в реку остальное имущество, казаки разошлись. Кроме того в руки казаков попала грамота гетмана Выговского, адресованная крымскому хану. В ней гетман призывал крымского владетеля идти войной на Россию. Не большой казачий отряд верховых казаков возглавлял атаман Михайло Самаренин, ставший вскоре Войсковым атаманом. Как впоследствии выяснилось, татарский отряд входил в состав 3000 татарского войска.
Взятые в плен татары на расспросе в Кругу показали, «Писал де к нашему Крымскому хану и к мурзам нашим гетман Ян Луговской, чтоб де хан послал мурз Крымских и Тотар к нему, гетману Яну Луговскому, на помочь против тебя, праведного и великого государя».
Этой же весной 23 донских казака подало царю челобитную. В ней говорилось, что они с жёнами и детьми вышли с Дона в город Царёв-Борисов, и просят их принять на государеву службу. Царь благосклонно отнёсся к челобитчикам и велел воеводе принять их на службу.
Другая партия верховых казаков ударилась в «воровство» и переволоклась на Волгу. Казаки по обычаю занялись грабежом купеческих караванов и рыбных учугов. Узнаём мы об этом из отписки царицынского воеводы Дмитрия Давыдова, о появлении воровских казаков близь урочища Дубовый остров и расспросных речей боярского сына Герасима Быкова.
Так прибывший из Москвы в Царицын с государевыми грамотами боярский сын Герасим Быков. На расспросе в съезжей избе показал, что по пути в город, « … об урочище Дубовом острове», он столкнулся с ватагой воровских казаков. Те хотели его ограбить. Однако когда Быков сообщил казакам, что « … едет он, Герасим, на Царицын и в Астрахань … великого государя грамоты наскоро (спешно)». Услышав это, донцы « … ево де Герасима, для того и не громили, пропустили мимо таво урочища». Но вскоре там же казаки разграбили торговый караван, причём грабёж сопровождался убийствами.
Так 1 мая в Царицын, в струге, приплыли посадские люди, Тарас Петров и Спиридон Федотов. На расспросе в съезжей избе они рассказали что « … ехали де они, государь, с Саратова Волгой рекою, и как де они были о том же урочище, о Дубовом острове, и их де погромили воровские казаки, и одного де, государь, боярина Бориса Ивановича Морозова крестьянина ево Максимка Максимова сына Лысковца, на том стружку убили до смерти».
Посадских же людей и их работников, казаки привели в свой стан, где ограбили взяв « … полтретьи тысячи (300) денег да мелкие рухлядина двесте рублёв». Продержав до вечера, казаки их отпустили, велев плыть в Царицын, чтобы в Саратове не узнали об их воровстве. Бывшие на струге, для охраны стрельцы, отпора казакам не оказали. Мало того, трое стрельцов пристали к ним. По словам посадских людей воровских казаков было свыше пятидесяти человек.
Воевода не медля послал к урочищу боярского сына Петра Угримова и стрелецкого сотника Ивана Карева, со 150 конных и пеших стрельцов, велев им « … поиск чинить над теми воровскими казаки, сколько милосердный Господь Бог милости подаст». Царь, обеспокоенный казачьими разбоями на Волге, велел послать грамоты саратовскому и черноярскому воеводам, с указом, узнать где скрываются казаки. А узнав о том, послать против них служилых людей: « … и велеть над ними чинить промысл, чтоб их однолично за милостию Божиею переимать и грозу им дать, а что учинят, о том бы отписать великому государю».
10 мая Войско Донское отправило в Москву легковую станицу во главе с атаманом Емельяном Свешниковым. Казаки везли в столицу отписку « … о крымских и нагайских вестях», добытых ими от взятых в плен языков.
Алексей Михайлович, получив войсковую отписку, отправил 1 июня, на Дон, благодарственную грамоту. В ней он призывал казаков, в случае похода крымцов и нагаев на русские украинные города, сему препятствовать: « … и вы бы, атаманы и казаки, нам, великому государю, послужили и, призвав Всемогущего Бога на помощь, над Крымом промысл чинили … а иные походы на море в то время, для крымские войны, отставить, а промышлять над Крымом».
В случае же, если крымский хан не пойдёт в поход на Россию, и своих мурз не пустит, царь велел казакам не тревожить Крым своими поисками: « … и вы б на Крым не ходили и задоров с ними не чинили». Царь и далее призывал донцов, не мешкая, извещать его о всех планах и умыслах мусульманских властителей, уверяя их: «А служба ваша у нас, великого государя, забвенна не будет». Станица Емельяна Свешникова была пожалована государевым жалованьем, и отпущена с царской грамотой на Дон.
По просьбе Алексея Михайловича, Войско Донское, весной 1659 г. отправило несколько сот конных казаков на Украину, в помощь русской армии, которая начала боевые действия против крымцов, поляков и гетмана Выговского. Начало войны ознаменовалось рядом побед русского оружия. Попытка гетмана и татар нанести удар по Киеву, окончилась неудачей. Прибывшие донцы разорили город Друю и окрестные селения, поддерживающие Выговского. Но затем произошла размолвка между казаками и русскими воеводами. Донцы отказались нести службу под их началом. Воевода Нащёкин тщетно слал к ним рейтар с требованием выступить на помощь русским полкам против наступавших литовцев и татар.
Тем временем, доставка хлебных запасов в Воронеж затягивалась. Так 23 мая в Москву прибыла отписка воронежского воеводы Сеита Хрущёва. В ней он сообщал о прибытии хлебных запасов из шацких дворцовых сёл и украинных городов, тамбовский же воевода хлебные запасы так и не прислал, как и не известил его о причинах задержки: « … а из Тонбова, государь, твоих, великого государя, хлебных запасов две тысечи чети в Донской отпуск ко мне, холопу твоему, на Воронеж воевода не присыловал и о том хлебном запасе не писывал мая по 17 число».
Это вызвало недовольство царя и 25 мая он указал окольничему Ивану Гавренёву и дьякам, отправить тамбовскому воеводе грамоту, с требованием незамедлительно отправить хлеб в Воронеж. Хлеб вскоре был доставлен но не в Воронеж, а в Козловский уезд, в распоряжение дворянина Ивана Романчукова, для дальнейшего отпуска в Войско. Однако не весь, а 1750 четвертей. Казаки зимовой станицы, есаул Федот Прокофьев и Игнат Григорьев, узнав о недовозе хлебных запасов из Тамбова, 30 мая били государю челом, прося его возместить недостачу: «Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, нам тот недовозной запас ис Танбова города додать, чтоб нам, холопем твоим, голодною смертию не помереть».
Судя по всему, в Приказах произошла путанница и тамбовский воевода был не в курсе, что хлебный запас нужно отправлять в Воронеж. Это ясно из отписки воронежского воеводы Сеита Хрущёва, ожидавшего присылки хлебного запаса: « … а из Тонбова, государь, воевода против твоего, великого государя, указу хлебных запасов, муки рженой две тысечи чети, ко мне, холопу твоему, на Воронеж в Донской отпускне присылывал, и о том не писывал».
28 мая воронежский воевода Хрущёв, отпустил суда с государевым жалованьем на Дон: «А Воронежца, государь, Савелья Фомицкова с твоими государевыми хлебными и пушечными запасы, и с пушками, и Донских станичников на Дон отпустил я, холоп твой, майя в 28 день». Впрочем эта дата входит в противоречие с датой указанной в «Статейном списке» Фомицкого: «И Савелий Фомицкой с ево, великого государя, с пушечною и з зелейною и свинцовою казною, с пушками и с ядрами, и с хлебными запасы к Донским атаманом и казаком на Дон отпущон июля в 3 день».
1 июня царь отправляет на Дон грамоту с похвалой за присылку вестей: «И мы, великий государь, за ту вашу службу жалуем, милостливо похваляем; и впредь бы вам, атаманом и казаком, о Турских, и о Крымских, и о Нагайских, и о Черкасских вестях проведывать и к нам, великому государю, писать с лёхкими станичники по часту». Грамота была отправлена в двух экземплярах: одна с атаманом Свешниковым, Доном, а другая с казаками Макаром Ивановым и Фёдором Козлитиным, степью, через Валуйки.
2 июня царь обеспокоенный задержкой с отправкой из Тамбова запасов муки, указал дьяку Алмазу Иванову выяснить, почему она произошла и ускорить её доставку в Козловский уезд, « … к струговому отпуску к Ивану Романчюкову две тысечи чети муки ржаные, а Ивану Романчюкову велено ту муку отпустить на Дон водою в стругах, которые он для того отпуску вновь зделает».
Дьяки, уже бывшие в курсе событий, сообщили царю, что прибывший в Москву с докладом Иван Романчюков, представил в Посольский приказ книги, «А в книгах написано: апреля в 21 день, по указу великого государя отпущено на Дон с Тонбовцем с Васильем Хлебниковым в девяти дощениках муки жжаные тысеча семьсот пятьдесят чети, а достальные муки в указанное число двусот пятидесят чети ис Тонбова к нему не дослано, того в тех книгах не писано».
Узнав об этом, Алексей Михайлович отправил в Войско грамоту, в которой сообщал казакам, что не досланное хлебное жалование будет отправлено позже, с есаулом Федотом Прокофьевым и казаком Игнатом Григорьевым.
В этот же день атаман Емельян Свешников и казаки его станицы, били государю челом о предоставлении им подводы для провоза поставных свечей купленных ими для церкви Вознесения Христова: «Купили мы, холопи твои, на Москве, к твоему царскому богомолью, а к своей приходцкой церкви к Пресвятые Богородице пять свечей больших поставных, и весть нам, холопем твоим тех свечей не на чем, подводы у нас, холопей твоих, нет». Царь внял челобитной, велев князю Милославскому « … им дать от Москвы до Воронежа под пять свечей больших поставных подводку с телегою по указу».
3 июня 1659 г. в Войско Донское прибыла государева грамота, в которой царь велел донцам громить крымские владения: «Я приказывал вам чтобы вы при первой вести о походе татар, стремились на разорение крымских владений, ныне крымский хан с изменником Выговским не думают о прекращении войны; не медлите опустошить области хана». Но казаки и без указаний Москвы громили турецкие и крымские владения. Оставшиеся в Главном Войске донцы уходили в степи, устраивая засады шляхах, сакмах и бродах, прерывая сношение крымского хана с немирными калмыками, истребляя мелкие татарские и нагайские отряды шедшие на Украину и обратно.
По всей видимости, не надеясь на то, что служилые люди царицынского воеводы истребят воровских казаков, Алексей Михайлович, 4 июня отправляет на Дон свою грамоту. В ней он приказывает донцам поймать их и предать смертной казни, за ограбление торговых людей: « … а выгребли де они нынешнею вешнею большою водою речкою Комошенкою з Дону из ваших казачьих городков, и будучи на том острове, наших великого государя, всяких торговых людей грабят и до смерти побивают … а те воровские казаки объявятся у вас на Дону где в Нижних и в Верхних юртах, и вы б тем воровским казаком … велели учинить им по своему войсковому праву смертную казнь».
Обстановка на Украине всё больше накалялась и в Москве очевидно вспомнили времена Ивана Грозного, когда русские полки и донские казаки совершали опустошительные морские походы против Крыма. Однако такие походы требовали большого количества стругов и царь велит их строить в Козлове и других украинных городах, указав отправлять туда плотников и кузнецов. О своих приготовлениях к предстоящему походу, Алексей Михайлович извещает донцов своей грамотой от 5 июня: «И ныне ведомо нам, великому государю, учинилось, что у вас на Дону в ваших юртах стругов воинских морских мало, и мы, великий государь, указали для воинского промыслу вам в помощь в Войско делать струги в Козлове и в иных местех. И вам бы, атаманом и казаком, и всему Войску Донскому, для того стругового дела прислати в Козлов мастеров плотников трёх человек, кому струговое дело за обычай, да дву человек кузнецов».
19 июня караван царских судов с государевым жалованьем прибыл в Главное Войско, где по обычаю был торжественно встречен донцами. Однако вопреки всем царским указам, отпискам воевод и обещаниям, казаки приняли у Савелия Фомицкого: « … хлебных запасов с Воронежа тысечу четвертей муки ржаные, шесть пушек железных и с ядроми, сто пуд пороху пушечного, сто пуд пороху ручного, сто пуд свинцу». Почему так случилось, неизвестно. 20 августа Войско отпустило в Воронеж дворянина Фомицкого и сопровождавших его стрельцов и гребцов. По другим данным 18 августа. Факт отправки на Дон 1000 четвертей муки подтверждается и «Статейным списком» Фомицкого.
Измена гетмана Выговского поставила Россию на грань большой войны с Украиной Польшей и Крымом. На Украину была двинута большая русская армия. Для того чтобы отвлечь с этого театра боевых действий крымского хана Магмет Гирея, Алексей Михайлович отправляет на Дон, в помощь Войску, князя Пожарского с ратными людьми. Князю была дана государева грамота, в которой Алексей Михайлович велел донцам идти вместе с русскими войсками громить крымские владения.
Однако казаки ещё до получения этой грамоты, узнали об уходе хана Магмет Гирея, и не преминули этим воспользоваться. Войско снарядило судовую рать и 6 июня 1659 г., согласно расспросным речам атамана Тимофея Иванова, 2000 казаков на 30 стругах вышли в море: « … пошло на море 30 стругов, а старшина де у них Корней Яковлев Черкес, а в стругах больших по 80, а в иных по 70, а в меньших по 60 и по 50 человек. Согласно же другим источникам, казаки на 36 стругах под командой атамана Корнилы Яковлева устремились к берегам Таманского полуострова, где разграбили ряд татарских селений между Таманью и Темрюком. Донцы захватили не слишком знатную добычу и освободили 96 русских пленников. Посчитав добычу не достаточной, казаки высадились в Крыму, сея ужас и разрушение. Они прошли огнём и мечом по побережью от Керчи и Кафы и до Балаклавы.
Прибывший впоследствии в Москву атаман Кирилл Петров, на расспросе в Посольском приказе рассказывал: «А ходили … они (казаки) на крымские улусы и были под Кафой, и под Булыклеею, и под иными местами. И в том походе взяли ясырю турского и крымского мужеского и женского полу з 2000, а выходили от стругов на берег в Крым вёрст на 50, и идучи от Темрюка до Тамани улусы темрюцких черкас и томанских пожгли и многих людей побили. А в тех местах ясырю русского полона поимали человек с полтораста». «А на турской де стороне были под городами блиско Синопа и Констянтинова острова, и города Кондры, и до царя города за сутки». Казаки несколько дней разоряли турецкие селения, пока не подошли янычары, посланные султаном из Стамбула.
В Главное Войско судовая рать вернулась из похода 16 августа. Однако этот успех был омрачён серьёзными потерями, хотя данные из «Статейного списка» Фомицкого довольно неоднозначны: «Всё Войско было здорово, только над морскими грех учинился, которыя на море ходили тритцать шесть стругов, а с моря пришло двадцать один струг(?), а пять (?) стругов пропало». Судя по войсковой отписке от 28 ноября, несколько стругов были разбиты штормом: « от хуртин великих».
В ходе этого рейда, казаки освободили десятки невольников, впоследствии отпустив их в Россию: « … привезли с собою с моря твоих государевых Московских и Литовских украинных городов, имали на посадах, и по сёлам, и по деревням Крымским, мужеска пола и женска девяшосто шесть душ. И мы, холопи твои, тот полон, дав им суды и запасу и одежду, и котлы, и топоры, отпустили их к Русе с Воронежцом Савельем Фоминским».
Но азовские турки и татары не оставались в долгу, то и дело приступая как к Главному Войску, так и к веховым городкам, отгоняя скот и разоряя окрестности: « … а Татарове – Озовцыне дают донским казаком покою: по всяк день к Черкаскому городку приходят, лошеди и животинныя стада у них отогнали все и по верхним городкам казаком безпрестанно докучают, и многим городкам шкоту учинили».